А это есть души спасение, —
Спасения нет другого, вот:
Чтоб о Христовом вознесении
Живя, не забывал народ.
Чтобы не тешился минутой,
Чтоб души не терял в пути,
Чтоб разрывая беса путы,
Мог в храм Спасителя войти.
* * *
И есть у людей охота
Под солнцем
Выращивать хлопок.
А он у нас с неба
Милейший, —
Белейший,
Белейший,
Белейший!
* * *
Темно-серыми клоками
Облака восток покрыли,
В речку тихую упали —
Дно ее изобразили.
День ли будет невезучим,
Пасмурным, по старой моде...
Как ни прячут солнце тучи,
Солнце все равно приходит.
* * *
Вьюга вьется гривой белой,
Ветром задохнулась ночь,
Сердце тоже закипело,
Хоть вались под ноги с ног.
В печке тоже вьюжит-вьюжит,
Вьются языки огня...
Эти вьюги-вьюги-вьюги —
Обовьюжили меня.
В поле вьюжит, в сердце, в печке;
Всюду-всюду; где же тишь?
Так бы лег, и ни словечка:
Вниз все с грохотом катись.
* * *
Вот снова горит алым маком
Над полем полоска небес.
Рыдай радость серости — слякоть,
Встает над землей солнца крез.
Проснулся и облак погонщик.
Деревьев качнул плащи…
А светлого все-таки больше,
Чем сырости-се-рости.
* * *
Солнце затерялось,
Сини песня спета.
Что-то разгулялась
Серость без просвета.
Ладно б были сучья
Всюду обнаженные,
И ходили тучи
Холодом груженные.
Нет, — повсюду листья
Тихие, как робость...
Рявкнул грубый выстрел
Выросший из злобы.
* * *
Это с виду — река — равнина,
Словно сбитая из досок:
Вязко — здесь, а там — мочажина,
Тут — чуть-чуть прикрывает песок.
И пока не войдешь — не узнаешь,
Где коряга, где омут какой...
Но, а женщина наша земная? —
Не сравнима разве с рекой?
* * *
Маленькая лодочка —
На большой волне...
Море злое пьяное
Ночью снилось мне.
Волны словно вороны
Достают до туч,
Скалы злом окованы;
Жуть — хозяин тут.
Что ее забросило
В этот жуткий смех?
Маленькую лодочку
Видел я во сне.
* * *
Бабье лето проходит тихо
В золотые свои ворота,
И цветная неразбериха
Во все стороны пролита.
И разбросаны кем-то червонцы
На зеркальных ладонях воды.
Бабье-бабье — в подоле солнце,
И ушедшего лета следы.
* * *
В тумане солнце без лучей,
Как розовое блюдо.
Под снегом прячется ручей
И не слыхать отсюда.
Но к полудню выспится апрель,
Подбросит в печь дровишек,
Добавит гомону в капель,
И о своем напишет.
* * *
Рыхлым льдом река покрыта —
Тесная тюрьма, —
Опрокинет льда корыто,
Забурлит она,
Понесет на буйной вые
всевозможный хлам.
Волны злые, станет худо
Тесным берегам.
* * *
Слишком быстро проходит лето
Над неяркой моей страной,
Грусти ниточка в душу продета,
Так и тянется следом за мной.
Много найдено, много заброшено,
Увядают, цветут цветы.
Нарисуй мне сегодня хорошее
Тонким лучиком золотым.
* * *
Не вопреки инструкции,
Инструкции т/б,
У металл-конструкции
Вручили лом тебе:
Долби щебенку мерзлую
И не спеша спеши.
Здесь кабель — жилой грозною —
На упокой души
Запрятан. Ломом двигаю —
Прораба слышу крик...
Лежит «змея» под глыбою —
Раздвоенный язык...
Лежит блистая сыростью
С пробитою броней...
Глаза в два раза выросли,
Рот расшнурован мой...
Все правда, а не вымысел:
В гроб чудом не сыграл.
Вот потому для жизни сей
Скребу свой мадригал.
* * *
Наши тропки разошлись —
Разводить не будем слизь.
Ты в Петровку за вещами,
Я в Ветровку за стихами.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 1) "Красавица и Чудовище" 2002г. - Сергей Дегтярь Это первое признание в любви по поводу праздника 8 марта Ирине Григорьевой. Я её не знал, но влюбился в её образ. Я считал себя самым серым человеком, не стоящим даже мечтать о прекрасной красивой девушке, но, я постепенно набирался смелости. Будучи очень закомплексованным человеком, я считал, что не стою никакого внимания с её стороны. Кто я такой? Я считал себя ничего не значащим в жизни. Если у пятидесятников было серьёзное благоговейное отношение к вере в Бога, то у харизматов, к которым я примкнул, было лишь высокомерие и гордость в связи с занимаемым положением в Боге, так что они даже, казалось, кичились и выставлялись перед людьми показыванием своего высокомерия. Я чувствовал себя среди них, как изгой, как недоделанный. Они, казалось все были святыми в отличие от меня. Я же всегда был в трепете перед святым Богом и мне было чуждо видеть в церкви крутых без комплексов греховности людей. Ирина Григорьева хотя и была харизматичной, но скромность её была всем очевидна. Она не была похожа на других. Но, видимо, я ошибался и закрывал на это глаза. Я боялся подойти к красивой и умной девушке, поэтому я общался с ней только на бумаге. Так родилось моё первое признание в любви Ирине. Я надеялся, что обращу её внимание на себя, но, как показала в дальнейшем жизнь - я напрасно строил несбыточные надежды. Это была моя платоническая любовь.